20 стульев
Сказка с погонями и разоблачениями
Читайте в предыдущем номере:
Пожилой Николай Хиличев, в прошлом – председатель Горсовета, решив отойти от
дел, ищет преемника для того, чтобы передать ему сокровенную тайну. Один из
стульев, на которых заседают члены Совета, обладает волшебной силой. Это стул
председателя, и с его помощью можно неплохо заработать.
Свой секрет Хиличев передает коммунисту Кроликову, который, в свою очередь,
посвящает в тайну своих товарищей по партии. Позже, воспользовавшись
бесхребетностью Кроликова, секрет узнает член ЛДПР Рукастый, а через него – и
его однопартийцы.
Начинается погоня за стульями, в которой наши герои не гнушаются никакими
методами.
Тем временем Кроликов получает соблазнительное предложение от таинственного
незнакомца: за кругленькую сумму позабыть о порядке регистрации кандидатов.
…Коммунист Шустров едва проскочил проходную Бюро автоматических линий,
напуганный воем полицейских сирен за своей спиной. Ух, теперь в безопасности, в
родных стенах. Бежалось ему было и так-то нелегко (в силу возраста) – а здесь
пришлось к тому же тащить три стула, прихваченные из здания спортцентра
«Зрелость». Но вот проходная позади, можно отдышаться.
- На что тебе столько стульев-то, Валерий Александрыч? – ласково окликнула
Шустрова бабуля-уборщица. – Или в торговлю ты ушел? У вас, у коммунистов,
почитай через одного теперь торгаши. Возьми вон Угрозова. А про Кроликова люди
такое говорят…
- Отстань, бабка, без тебя тошно, - огрызнулся Шустров. – Покарауль лучше
стулья, пока я в туалет сбегаю. И смотри – чтобы никто к ним не подходил! Они
огромную научную ценность имеют! Они мне для эксперимента!
- Не нанималась я твои стулья караулить, - поджала губы обиженная бабуля
уборщица. – Сам с ними и колупайся.
Вздохнув, Шустров собрал стулья друг на друга и потащил их в укромное местечко.
В стерильном цехе про производству линии укупорки консервных банок стулья
смотрелись как киргизские золотые зубы среди белоснежных голливудских имплантов.
Какой-то из рабочих оценивающе покосился на стулья, после чего Шустров с
коммунистической сметкой прикинул: нет, здесь ни покоя, ни нормальных испытаний
волшебной силы стульев не получится. Сейчас работяги обступят со всех сторон и
стулья-то национализируют. Шустров вновь собрал мебель и вновь поволок ее вдаль
по институтским коридорам. Сунулся было в дамскую комнату – там его зашикали.
Инженеры, когда Шустров заглянул было в их зал, лишь презрительно глянули на
него из-за своих кульманов – и одного этого было достаточно, чтобы Шустров
понял: ему здесь не рады.
Едва дав задний ход из кабинета инженеров, Шустров столкнулся с солидным
мужчиной начальственного вида.
- Что это за мебель, Валерий Александрович? – ровно, но твердо спросил
начальник.
- Так это… - замялся было Шустров, - я в актовый зал несу! Лекцию готовлю:
«Тарифы ЖКХ, или как собственные промахи преобразить в политический капитал».
Интересная будет лекция! Народу много придет, стулья понадобятся.
- Вот что, дорогой товарищ. Мы здесь в политику не играем. Политика вся на
избирательных участках. Забирай-ка ты свои стулья и неси их отсюда.
В тот же вечер стулья нашли пристанище в спальне у Шустрова. Надежно погребенные
под кипами бумаг, подшивками газет, они остались ждать своего часа. Того самого
часа, когда Шустров, узнав до конца волшебный секрет этих стульев, сможет
запустить волшебство. Пока же, как Шустров ни крутился, что бы он ни
приговаривал, сидя на стульях – никакого эффекта все эти ужимки не производили.
Только жена, хмыкнула и ушла на кухню, подумав про себя: «Вам, предводитель,
пора лечиться электричеством».
Ох, и недобрым выдалось это утро для членов ЛДПР, молодых партийцев Димы
Овечкина и Жени Замараева.
Открыв глаза, Замараев сглотнул скудную слюну. Повернув голову, обозрел
пространство тесной комнатки вокруг себя. Куча пластиковых бутылок из-под пива,
шелуха от семечек… Рядом, уронив голову в подушку, лежал Овечкин.
- Димон, - хрипло позвал Замараев. – Димон! Ты живой?
Димон отозвался густым храпом. И только пенное шипение последней недопитой вчера
бутылки пива смогло пробудить его.
- Чем вчера кончилось-то, Женек?
- Да ты думаешь, я помню? Помню, как в комиссию ходили избирательную, помню,
Рукастый что-то про волшебные стулья рассказывал. Помню, как мы с тобой на
радостях к ларьку побежали – а дальше все как-то сливается.
- Так погоди, Женек! Я же все записывал, что Рукастый-то говорил! На память-то
уже и не надеюсь – столько дел партийных, поди все упомни…
И Овечкин достал исписанную нервным почерком бумажку, на которой сверху
значилось: «Волшебный стул депутата».
- Ну, все ясно, можем действовать, - резюмировал, пробежавшись по бумажке
Замараев. – Но только сначала надо восстановить равновесие. Ох, я человек,
измученный нарзаном!
Через четверть часа жители городка К. могли наблюдать двух весьма не спортивного
вида молодых людей, распивающих пиво прямо из горла у ларька близ
железнодорожной станции. Такими их встретила и давняя их знакомая по штабу Ольга
Балаболкина, спешащая куда-то по своим политтехнологическим делам.
Нельзя сказать, чтобы Балаболкина была женщиной непостоянной, ветреной.
Напротив, в своем стремлении угодить сразу всем (даже заклятым врагам), соблюдя
при этом собственный интерес, Оля Балаболкина была удивительно постоянна.
- Ребята, чего без шапок? – сходу, вместо «здрасьте» включилась Балаболкина в
беседу Замараева и Овечкина. – Вон гляди, какие шапки коммунисты на митингах
раздают!
- Ольга Валерьевна, так мы не коммунисты вроде, - неуверенно проблеял Овечкин. –
Да и вы вроде у нас в штабе работаете.
- Да что вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья? – ни на
секунду не растерялась Балаболкина. – Хочешь победить врага – встань на его
место. Ну, или, в крайнем случае, примерь его шапку. Хороша шапка? Надень,
говорю, мозги ведь отморозишь! Хотя, чего там морозить-то…
- Пойдем отсюда, Женек, - обиженно буркнул Овечкин, и оба они побрели, оставив
после себя несколько пустых пивных бутылок, ореховые скорлупки, а также какую-то
смятую бумажку, которую тут же подобрала Балаболкина.
- Что это здесь? «Волшебный стул депутата?», - наморщила она лоб и стала
внимательно вчитываться в помятую бумажку. – А это может быть интересная штука!
Под покровом морозной, скрипучей ночи Ольга Балаболкина и муж ее, кроткий
кандидат Миша Балаболкин пробирались на охраняемую территорию института
пулеметостроения.
- Страшно, Оля, - лепетал Балаболкин-муж. – А ну как нету там этого стула?
- Миша, не бэзай! Говорю тебе, своими глазами там этот стул видела, когда к
Курносовой заходила за документами на регистрацию. Она, видать, его с какого-то
заседания прихватила, когда еще в депутатах числилась. У них там такие балаганы
бывали – весь совет вместе с председателем можно было вынести, не то что стул.
- Да на что он нужен, председатель-то?
- Ох, недалекий ты Мишка, хоть и в депутаты намылился. В том-то и дело, что он
нам не нужен, а избирателям этим обездоленным - ужас как нужен. Горой за него
стоят, а могли бы за тебя голосовать.
- И все же, Оля, я опасаюсь. Вдруг сейчас стрелять начнут? Все-таки
пулеметостроение – такая штука…
-Миш, ну ты че? Это ж интеллигентные люди – без предупреждения не стреляют.
С этими словами Миша Балаболкин подсадил свою юркую жену, и та глухо
приземлилась по другую сторону забора.
- Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены, - бормотал он себе под нос,
перебираясь через забор. – Оля, твой суслик летит к своей курочке на крыльях
любви!
Миновать проходную было несложно – охранник мирно дремал, позабыв, что стережет
институт пулеметостроения, а не зубоврачебную клинику. Шустро вскочив по
лестнице, свернув налево, потом направо, потом еще немного по узкому коридорчику
– супруги Балаболкины оказались перед заветными дверями кабинета, в котором
прежде работала Галя Курносова, и ныне числящаяся в штате института. Узенький
лучик фонарика начал ощупывать просторное помещение. Скользнул по груде бумаг на
столе, по цветочным горшкам, задержался на несколько секунд на коробке вафель на
чайном столике…
- Кто здесь?! – раздался вдруг сдавленный шепот за спинами Балаболкиных.
Лучик резко метнулся назад и выхватил из темноты круглое лицо, в неуверенном
свете фонаря казавшееся зеленоватым.
- Мама! – закричал не своим голосом Миша Балаболкин и бросился бежать по узкому
коридору, отпихнув собственную жену.
- Да что ж вы так орете, Михаил, - все тем же сдавленным шепотом проговорило
лицо и включило, наконец, свет в кабинете.
Перед глазами растерявшейся Ольги Балаболкиной предстала собственной персоной
Галя Курносова.
_ - Чем обязаны в такой час, Ольга Валерьевна? – вкрадчиво спросила она. – Никак
за стулом пожаловали?
- Так мы, это…
- Поздно, поздно, дорогая. Уж не знаю я, что вам в этих стульях, да только
выпросили у меня его давным-давно соседи из Подпольска. Говорят, есть им большая
нужда в этом стуле. Что за нужда, никак не пойму… Да только я тоже не внакладе.
Мне в Подпольске тоже место теперь найдется. Не век же тут с вами вековать. Все,
считаю вечер воспоминаний закрытым!
С этими словами Курносова погасила свет в своем кабинете и пошуршала по
коридору, в глубинах которого все еще были слышны удаляющиеся шаги и сдавленные
писки Балаболкина.
Тем временем Татьяна Когохочешь-Доканакова, открыто и никого не стесняясь,
стучалась в двери спортцентра «Зрелость», откуда буквально на днях съехал в
новое помещение Горсовет.
- Чем могу вам помочь? – вежливо поинтересовалась девушка-секретарь.
- Да я, знаете ли, представляю обманутых дольщиков с улицы Тульской, - зашла
издалека Доканакова. – И в порядке спонсорской помощи мы хотели просить вас
предоставить нам кой-какую мебель. Да хоть те же стулья от Горсовета оставшиеся!
- Ой, а вы уже заселяетесь? Я и не знала, что у вас все так быстро разрешилось,
- захлопала ресницами девушка.
- Ну, разрешилось или не разрешилось – это сейчас не главное. Может, оно и к
лучшему, что пока ничего не разрешилось! Пусть народ посмотрит на это
безобразие, пусть подумает, каково жить с председателем Горсовета, который все
готов в общую казну отдать – и котельную, и квартиры для очередников! –
раскипятилась Доканакова, однако тут же взяла себя в руки и ледяным тоном
продолжила: - Извольте узнать про стулья.
Девушка подняла телефонную трубку, перебросилась с кем-то парой слов, после
чего, прикрыв трубку рукой, обратилась к Доканаковой:
- Сейчас к вам спустятся.
Не прошло и часа, как счастливая Доканакова привезла в стены своего долгостроя
на Тульской заветную пару стульев, любезно предоставленную в «Зрелости» в
качестве спонсорской помощи. «Смотрите, пожалуйста! Вроде из Горсовета стулья –
а какие скромные, - рассуждала она сама с собой. – На одном даже неприличное
слово нацарапано. Это здесь, наверное, депутат Зубов сидел – тот еще
матерщинник. Но как знать, какой из них с волшебной силой? ». С этой мыслью
Доканакова присела на один из стульев и величаво произнесла: «Я – председатель
Горсовета!». Эхо этих слов разрезало тишину долгостроя. Ничего больше не
последовало, никакого знака. «Горсовет – мой!», «Даешь победу на выборах!»,
«Доканакову – в председатели!» - продолжала перебирать возможные заклинания
предводительница дольщиков. Ни одно из них не сработало, ни с одним из стульев.
- Видно, все же не те, - устало констатировала Доканакова.
- Где же пропал ты, Артурка? – голос Вовы Рукастого в телефоне звучал устало и
раздраженно. – Прохлопали мы регистрацию-то. В выборах теперь не участвуем. И
ладно я – я все-таки от ЛДПР иду. Но ты, коммунист, как ты-то мог? Набил бы я
тебе рыло, только Заратустра не позволяет.
- Как прохлопали? – деланно удивился Кроликов и прикрыл крышку кейса с деньгами
– так, будто Рукастый по телефону мог что-то видеть. А ну, давай быстро собирать
бойцов – ты своих, а я своих. Наверняка кто-то – да нашел уже волшебное кресло.
И на кой нам тогда их выборы? Тогда, считай, мы уже за них сами выбор сделаем.
Через час в предбаннике уже закрытой избирательной комиссии собрались
представители партий ЛДПР и КПРФ. Вопрос на межпартийной повестке дня стоял
непростой: кто виноват в том, что обе партии вылетели с выборов, и что теперь с
этим делать.
- Без паники, товарищи, без паники. Не исключаю, что среди нас уже есть
счастливый обладатель волшебного стула. А в таком случае, нам все их выборы – до
лампочки! – бушевал Рукастый. - Надо обсудить, кто из нас чего достиг за эти дни
в плане завладения стульями!
- Предлагаю обсудить другое: кто ты такой и как узнал про наш секрет, -
воинственно выступил пенсионер Белоручко из коммунистов.
- Я вам морду побью, товарищ коммунист.
- Руки коротки.
- А про стулья мне сам ваш Артурка все рассказал, в целях, так сказать,
консолидации усилий наших партий.
- Никогда не доверяла я этому Кроликову, - взвизгнула коммунистка Никудас.
- А мы ему по морде чайником! – поддержала ее единомышленница Блюдцева.
- Держите гроссмейстера!
Кроликов от обиды врезал Рукастому. С криком «наших бьют!» в потасовку ввязались
Замараев и Овечкин, за ними – тяжеловес Барыш, выступавший на стороне ЛДПР из
искренней симпатии к русским простакам, которых, по его мнению, и объединяла эта
партия. Зато за членов КПРФ вступился другой тяжеловес – Сашка Угрозов, который
коммунистических взглядов придерживался примерно из тех же соображений, что и
Барыш – либеральных: «Они, коммунисты, нас, дураков, всю жизнь в светлое будущее
ведут!».
- Сволота всякая! Гадюка семибатюшная! Среднее образование имеет! - неслось над
кучей-малой. Уже летели в стороны клочки от шубы Доканаковой, когда в дверях
появилась запыхавшаяся Балаболкина:
- Ну вот, я здесь. Не сильно опоздала?
- Опоздала, Оленька, - грозно проронил Рукастый. – И ты опоздала, и мы все с
тобой опоздали. Закрылась регистрация-то уже.
- Ну, это вы – раззявы! А вот допустим, коммунисты, которые пособраннее будут…
- И коммунисты опоздали, - отрезал Рукастый. – И «Яблоко» провалилось, и
«Патриоты»!
- Ну, правильно! – тут же нашлась Балаболкина, - Вас много, а я одна!
С угрожающим видом Рукастый начал надвигаться на незадачливого юриста. Тут же
Балаболкина своим внутренним чутьем поняла, что сейчас ее будут бить, возможно
даже ногами. Все притихли, а Кроликов весь вжался в угол, все вспоминая тот
самый чемоданчик, набитый деньгами, который стоил товарищам регистрации.
И тут над полем боя пронесся крик:
- Стойте! Я знаю, что нам делать!
Публика обернулась и увидела в дверях Мишу Балаболкина.
- Ни у кого из вас нужного стула нет, так? – заговорил он, поправив очки. - Так,
так, не переглядывайтесь. Если бы был – стали бы вы драться. А как такое могло
статься, что столько стульев было брошено – и нужного среди них нет? Значит,
нужный стул – в нужных руках. Он по-прежнему у Большова! И наша задача – взять
его любой ценой. Вместе с властью в городе! Вперед, товарищи!
- Командовать парадом буду я! – перекрикивая Балаболкина, взял инициативу
Рукастый.
…Ближайшие несколько дней ушли на составление плана по штурму Горсовета. Группу
заговорщиков уже не волновала ни приближающаяся весна, ни даже выборы,
назначенные на выходные.
- Да и что нам выборы? – рассуждали они. – Если будет стул – будут и перевыборы.
Штурм Горсовета решено было приурочить к протестному митингу оппозиции по случаю
бесчестных выборов. В нужный день и нужный час хмурая толпа собралась под
стенами здания, где проводил свое первое заседание вновь выбранный Совет. Над
собранием реяли алые флаги коммунистов и голубые, словно спорящие с ними, стяги
ЛДПР.
- Как будто любимая девушка за другого вышла, - поделился переживаниями по
поводу своего несостоявшегося депутатства тонкий романтик Женя Замараев.
- Не ссы, - приободрил его Дима Овечкин, не врубившийся в контекст. – Вернем
девушку. Если надо – и силой вернем. Не будет, шалава, с кем попало шляться!
Здесь ей целый депутат – а она там незнамо с кем!
В этот момент Рукастый издал пронзительный свист, и из толпы высыпалась группа,
ринувшаяся в здание, где заседал Горсовет. Дамы противно визжали, Барыш и
Угрозов ревели, как дикие звери. Кроликов шел на штурм молча и сосредоточенно.
Охранник в дверях опешил, увидев весь этот паноптикум, и отступил, чтобы
сохранить себе жизнь. Толпа коммунистов и примкнувших к ним либералов ворвалась
прямо на заседание Горсовета.
В рабочей тиши зала заседаний негромко звучал доклад председателя Большова. Это
спокойствие словно парализовало участников штурма.
- О, а вот и господа из оппозиции пожаловали к нам на огонек, - улыбнулся
Большов. – Проходите, не стойте в дверях, рассаживайтесь. Мы здесь как раз
обсуждаем новый бюджет.
- Встань… Встаньте, пожалуйста, со стула, - пробормотал растерявшийся отчего-то
Рукастый. – И передайте его нам.
- Берите, пожалуйста, - вежливо ответил Большов, привстав. – Старый стул, с
прошлого совета он со мной.
К стулу, стоящему во главе стола для заседаний, ринулась вся оппозиционная
толпа. Отпихивая друг друга локтями, царапаясь и кусаясь, они сплелись в
огромный визжащий клубок посреди зала.
- Хватит, хватит, господа, - не повышая голоса, спокойно молвил Большов.- Я знаю
про эти ваши гонки за стульями в течение всех прошедших недель. И, мне жаль вас
расстраивать, но, поверьте, волшебного стула не существует! Старик Хиличев и мне
рассказывал эту байку про «царя горы», который, если сядет на этот стул, то
сможет любые дела воротить. Но так не бывает! Только профессионализм,
ответственность и желание работать для людей вершат великие дела. И вот то, что
здесь, за этим столом собралось двадцать вменяемых людей, готовых действительно
работать, - вот это, я считаю, настоящее чудо.
Несколько минут после этого стояла тишина. Первым из зала вышел Рукастый, за ним
потянулись остальные.
Степан КАПУСТИН
Просмотров: 421
|
№6, НОЯБРЬ 2011г.
